История с охотой губернатора Иркутской области Сергея Левченко на медведя приобретает размах. Депутат Госдумы РФ Николай Николаев пообещал добиться от Генпрокуратуры оценки, на его взгляд, незаконного убийства животного. В то же время в пресс-службе правительства Приангарья заявили, что охота в ноябре 2016 года проводилась в рамках закона. Однако не все верят сибирякам на слово – директор Всемирного фонда живой природы России Игорь Честин посмотрел видео охоты и поделился с «ФедералПресс» своим личным взглядом на произошедшее, и рассказал о ситуации с бурыми медведями по стране:
«Бурый медведь является охотничьи видом в РФ, охота на которого регулируется сроками, способами добычи и необходимостью получения именной индивидуальной лицензии на добычу. Если у гражданина имеется лицензия на добычу и путевка от охотничьего хозяйства, при этом сроки охоты не нарушены, а запрещенные способы добычи не используются, то закон соблюдается.
Другой вопрос, что местным охотничьим чиновником был дан, на мой взгляд, нелепый комментарий, что медведь, уже залегший в берлогу и готовый к нормальной спячке, вдруг был признан опасным шатуном. Это чушь. Еще большая чушь, это то, что медведя собаками загнали в берлогу, чтобы убить из безопасности. Это реальный бред, косвенно свидетельствующий о том, что не все там чисто.
Шатун – медведь, который не может лечь в спячку, потому что не накопил достаточно жира для ее переживания. Появление шатунов – явление нечастое, связано обычно с массовой бескормицей на больших площадях, например, неурожаем сибирского кедра. Появление шатунов, таким образом, можно прогнозировать. Бывают и другие, индивидуальные причины, например, ранение. Если медведь получил ранение, то часто он не может набрать к зиме жир и продолжает оставаться активным, а корма становится все меньше, и это создает опасную ситуацию для людей. Здесь главным вопросом является, лег ли медведь в берлогу или нет. Если лег, опасности нет, если нет, а другие медведи уже в спячке, то это повод для беспокойства и контроля со стороны охотоведов.
Медведь – объект спортивной охоты. Обычно охота проводится в осенний период – на ягодниках с подхода, на специально высеваемых овсяных полях из засидки, иногда с привады (добычи). При соблюдении правил охоты это не является браконьерством. Если говорить о численности, то бурому медведю ничего не угрожает. Их численность растет, а количество продаваемых лицензий значительно недоиспользуется. В этом смысле природоохранной проблемы (угрозы виду) здесь нет. Несколько лет назад были сокращены сроки охоты на берлоге, теперь охотиться можно не позднее 30 ноября. Раньше было разрешено охотиться до середины января, что приводило к тому, что в берлогах отстреливали медведиц с новорожденными медвежатами.
Отношение к охоте как таковой является личным делом гражданина до тех пор, пока не преступается закон. Для кого-то убийство животного, хоть дикого, хоть домашнего, неприемлемо по определению. Кто-то считает, что именно дикое мясо является самым полезным. Выбор за каждым в рамках закона. Кто-то организует питание и помывку для бездомных, кто-то протестует против их нахождения в радиусе километра. Кто-то защищает права ЛГБТ, кто-то требует запретить пропаганду нетрадиционных отношений. Ответ – то, что разрешено законом, не запрещено.
Говоря об охоте, есть много примеров в мире и в России, когда трофейная и спортивная охота оказывалась, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, наиболее эффективным механизмом охраны природы. Но были и обратные истории, когда виды массово истреблялись из-за соблазна легкой наживы. Главное – восстанавливать. Согласно докладу «Живая планета» , который раз в 2 года оценивает состояние живой природы, с начала семидесятых годов прошлого века мы потеряли более 30 % биологических ресурсов, особенно в пресноводных экосистемах. Есть отдельные положительные примеры. Так, впервые за 100 лет благодаря огромным усилиям стала увеличиваться численность тигра, но в целом задача восстановления биологической емкости планеты самая актуальная. Именно так к ней и надо подходить».
Фото: РИА «Новости».